Майкл Фассбендер

ДУЭТ ДВУХ ЖЕСТКИХ КАРТИН, «СОВЕТНИК» И «12 ЛЕТ РАБСТВА», НЕЛЕГКО ДАЛСЯ МАЙКЛУ ФАССБЕНДЕРУ. НО, КАК УВЕРИЛ ОН EMPIRE, ИНАЧЕ ЕМУ БЫЛО БЫ НЕИНТЕРЕСНО

«Мы с отцом на мотоциклах путешествовали по Европе, - рассказывает Майкл Фассбендер. - Это было после "Прометея", и мне нужно было отдохнуть и отвлечься. Мы доехали до Дубровника, и так получилось, что мы встретились с мэром. Он сказал мне: "Вы напоминаете мне одно животное". Я подумал: "Ну вот. Сейчас он скажет «лев», «тигр» или что-то в этом роде"». Фассбендер смеется. «Он сказал: "Вы похожи на ежа. Вы дружелюбны, но у вас повсюду иголки"».

Начало октября. Мы пьем пиво и едим бургеры в лондонском отеле, и Фассбендер рассказывает эту историю, просто чтобы посмеяться («Я подумал: Юн что, издевается надо мной?!"»). Но, по правде говоря, хорват попал в точку.

В жизни Фассбендер точно такой, каким представляют его фанатки. Искренний, остроумный, порой эмоциональный и удивительно сексапильный, что подтверждает взгляд официантки, не отрывающей от него глаз. Однако его талант и глубина удивляют больше, чем физическая красота. Он не только самый востребованный актер своего поколения, но еще и самый разнообразный.

В последние месяцы его актерский диапазон вновь расширился. Сперва актер сыграл юриста, соблазнившегося криминальными махинациями, в фильме Ридли Скотта «Советник», а затем - садиста-плантатора в картине Стива МакКуина «12 лет рабства», которая считается главным претендентом на «Оскары». Первый из персонажей Фассбен-дера - хороший человек, расплачивающийся за страшную ошибку. Второй - настоящий мерзавец, заставляющий других платить за свои прихоти. Обе роли сыграны блестяще. И обе дались нелегко.

«Иногда я говорю себе, что должен сыграть какую-нибудь простую роль, - говорит Фассбендер, прихлебывая лагер. - Но что-то пока не получается...»

«12 лет рабства» - тяжелое кино на тяжелую тему. Стив МакКуин долго уговаривал вас сняться?

Когда Стив о чем-то меня просит, я говорю ему: «Конечно, Стив, что хочешь». Потому что он буквально изменил мою жизнь в 2007 году1. Мне было 30 лет, я пытался получить главную роль. Но это очень трудно, если тебя никто не знает. Никто не хочет рисковать. Это уловка-22. Все говорят: «Мы не знаем, хватит ли у него таланта, придут ли на него зрители». Но как это узнать, если никто не дает тебе шанс? Так что я всем обязан Стиву.

Что вы чувствовали, когда не попадали на экран? Вы сыграли в эпизоде «Мечты Кассандры» Вуди Ал лена, и вашу сцену вырезали из фильма.

Я провел на съемках один день. ОДИН день! И мой эпизод не вошел в картину. Помню, мы его сняли, Вуди был очень вежлив, и мне понравилось с ним работать. А затем был момент прямо из комедии Питера Селлерса, только по-настоящему. Мы закончили съемки, Вуди уходил с площадки, я пошел за ним... Я крикнул ему: «Вуди!» - и начал набирать ход, чтобы его догнать. (Смеется.) Я шел все быстрее, он тоже ускорялся. Видно было, что он от меня убегает. Наконец, он свернул за угол и исчез, так что я остановился у кофейной стойки и сделал вид, что прибежал, чтобы попить кофе. Очень была забавная сцена. Я бы засмеялся, если бы увидел себя со стороны.

Вы с тех пор виделись с Алленом?

Нет. (Смеется.) И меня вырезали не только из «Мечты». Та же история была с «Братьями по оружию». Я девять месяцев провел на съемках, а моих сцен в сериале - кот наплакал!

Вернемся в наши дни. Скажите, «12 лет рабства» - ваша самая сложная роль? Кира Найтли как-то о вас сказала: «Майклу можно поручить любую роль. Кого бы он ни играл, он обязательно перетянет публику на свою сторону». Однако в этом фильме заставить зрителей сопереживать вашему герою почти невозможно...

Прежде всего, я очень благодарен Кире за эти слова. Но я сам сочувствую Эппсу, и я надеюсь, что зрители тоже ему сочувствуют. Я очень хотел, чтобы они хотя бы на мгновение подумали: «Я узнаю частичку себя в этом парне». Если хоть на миллисекунду открываешь дверь и впускаешь персонажа в свое сердце, он остается там надолго. Поэтому я хотел, чтобы он казался уязвимым и глуповатым. Если публика смеется над персонажем, ей становится проще ему сопереживать. Если же герой весь фильм только издевается над рабами, то зрители замыкаются и чувствуют лишь омерзение. А ведь это сложный, неоднозначный человек. Он влюблен в свою рабыню Пэтси2, но он не может себе в этом признаться, потому что он воспитан с мыслью, что это невозможно.

Какой съемочный день был для вас самым трудным? »

Однажды я пришел на съемки, и Стив спросил меня: «Не хочешь сегодня сыграть без штанов?» Я ответил: «Так вроде "Стыд" мы уже сняли». Тогда он объяснил мне свою задумку. Он сказал: «Я хочу показать, что после предшествующих событий прошло какое-то время и что Эппс понемногу сходит с ума и перестает за собой следить». Я подумал, что это отличная идея. Я предложил сыграть эту сцену с маленькой девочкой (дочерью Пэтси), чтобы показать безумные перепады настроения Эппса. То он кричит на рабов, то довольно нежно обращается с малышкой. И вот мы снимаем сцену, я вбегаю в кадр, ору во весь голос, и эта милая маленькая девочка пугается и плачет. Я ее успокаиваю, говорю: «Мы играем, мы притворяемся, все хорошо», и мы решаем, что не будем снимать ее в этой сцене. Так что я снова готовлюсь к дублю, вхожу в образ, нервничаю, и эта девочка, которая меня видит, спрашивает: «Что с вами? Вам плохо?» Я чуть не расплакался, у меня ком подкатил к горлу. Я ей объяснил: «Я готовлюсь к съемке», и она все поняла. Потом она села и стала смотреть, не нужно ли мне помочь. Она хотела меня поддержать! Я был очень растроган.

МакКуин, похоже, режиссер жесткий. И требовательный...

Это точно! (Смеется.) Когда мы снимали для «Стыда» сцену с Кэри Маллиган, в которой она режет себе вены, мы все сделали за один дубль, и я подумал: «Ура, отлично получилось!» А Стив сказал: «Давай отойдем на секунду?» Мы поднялись наверх, и, когда все ушли, он сказал мне: «Слушай, я не понял, что сейчас было. Эту сцену сыграл какой-то старпер, а не Майкл Фассбендер. Я не знаю, что тебе сказать. Я не знаю, что тебе делать». Я подумал: «О, черт!» Он действительно очень требовательный режиссер, и он выжимает все соки и из актеров, и из членов съемочной группы. Но он также всегда нас поддерживает, когда мы работаем над собой. Я научился у него доверять своей интуиции. Он никогда не спорит, если актер полагается на свою интуицию и делает то, что считает нужным.

Мы читали, что, когда вы познакомились во время кастинга «Голода», он счел вас «самоуверенным наглецом»* Что вы такого ему сказали?

Прежде всего, я думал, что наша первая встреча прошла великолепно! Должно быть, проблема была в том, что меня годами почти не снимали. Я уже не помню, каким тогда был. Я с тех пор сильно изменился. Я работал в баре, изредка что-то играл, и я петушился, чтобы отказ не слишком меня задел. Наверно. Не знаю. К тому же моя мама и все родственники родились в Северной Ирландии, и для меня было важно, чтобы история об ИРА была рассказана с уважением, а не так оскорбительно, как ее часто рассказывают в Британии. Поэтому в разговоре со Стивом я сразу расставил акценты.

Давайте поговорим о «Советнике», еще одной вашей новой картине. Фильм открывается вашей секс-сценой с Пенелопой Крус. Каково было сниматься с ней в постели, зная, что муж Крус тоже играет в фильме?

(Смеется.) Ну, он же не сидел и смотрел, оценивая мою технику!

А что, у него в тот день был выходной?

Да... (Смеется.) На самом деле он воспринимал это с юмором. Мы с Пенелопой как-то репетировали вместе с Ридли, а тут входит Хавьер, и он такой: «Я тут кое-что забыл...» И он делает вот такое лицо. (Комично поднимает бровь.) Мы часто об этом шутили, но они оба - абсолютные профессионалы, потрясающая пара, и он ничуть не возражал против того, чем я занимался с его женой. Конечно, когда снимаешься в таких сценах, всегда чувствуешь себя неловко. Но нужно вживаться в роль... И мне очень нравится эта сцена тем, что герои разговаривают как настоящие влюбленные. Они очень откровенны, но в этом нет пошлости. Только близость и открытость.

В отличие от Бардема, Кормак МакКарти каждый день был на съемочной площадке. Его присутствие на вас давило?

Да, в «Советнике» полно диалогов, и их не всегда легко понять. Но каждое слово в строчке - часть общего замысла, и потому было очень важно ничего не упустить. Была бы моя воля, я бы кое-что слегка изменил, но и только. Я не задавал Кормаку никаких вопросов. Я чувствовал, что он из тех писателей, кто на все вопросы отвечает: «Ты -актер, ты и думай, как это играть!»

Это были самые сложные диалоги в вашей карьере?

Да, но с Квентином было почти так же сложно4. И он отлично знает, что его диалоги актерам даются с трудом.

Наверно, он очень ревностно к ним относится?

Да, он не позволяет ничего менять. Импровизировать в фильме Квентина может только Сэмьюэл Л. Джексон!

Что вы думаете о своем персонаже в «Советнике»? Он -адвокат, который вкладывается в наркоторговлю...

Поначалу я его не понимал. Он такой «лох», что объяснить его поступки можно было лишь наивностью. А это было явно неправдоподобно. Он ведь живет на границе с Мексикой и ведет криминальные дела. Он знает, какие жестокости творятся по обе стороны границы. Я не понимал, как он может быть настолько наивен.

И как же вы решили эту проблему?

Я понял, что им движет не наивность, а самонадеянность. Тогда головоломка сложилась. Его проблема в том, что он считает себя умнее, чем он есть на самом деле. Он думает, что у него все схвачено. Он ослеплен самонадеянностью и жадностью. Он страдает от «любимой» западной болезни - жажды самоутверждения с помощью материальных ценностей. Он напоминает мне одного американского юриста. Тот был большой шишкой в Нью-Йорке, получал баснословные гонорары, жил в роскошном пентхаусе где-то в районе Пятой авеню. Но у тех, кого он представлял, денег было намного больше. Он хотел быть таким же богатым, как они. И это его погубило. Он начал играть с деньгами клиентов, проводить всякие махинации... К тому времени, когда его поймали, он просадил 80 миллионов долларов. Когда я вспомнил эту историю, я задумался: «Как такой умный парень, который окончил один из лучших университетов, мог вести себя как идиот?» Его соблазнили деньги, жажда наживы. Он верил, что богатство принесет ему счастье.

Это был ваш второй фильм Ридли Скотта. Вам нравится с ним работать? Каков он на съемочной площадке?

Он дает актерам большую свободу. Я понял это, как только мы начали снимать «Прометея». Он сказал мне: «Дэвид - это, в сущности, дворецкий». И он позволил мне самому выстроить роль вокруг этого замечания. Он дает советы, но никогда не говорит, что делать. Он, так сказать, не натягивает поводья. Что слышно о «Прометее 2»?

(Смеется.) Честно говоря, я почти ничего о нем не знаю. Но нам сказали, что он будет. И вы в нем сыграете?

Да, у меня на него контракт. Как и у Нуми Рапас. И я удовольствием еще раз сыграю Дэвида. Мне так понравилось его изображать! Даже несмотря на то, что у него прическа дешевого «мальчика по вызову». Нет, я не против, она отлично подходит для этого образа. Но мне не нравится видеть ее у себя на голове.

Что вы думаете по поводу зрительской реакции на «Прометея»? Фильм многих сильно разозлил...

Я только за. Нет ничего хуже безразличия. А «Прометея» одни любят, а другие ненавидят. И это хорошо, потому что им есть о чем поспорить. Фильм никого не оставляет равнодушным. По-моему, Ридли выстроил отличное повествование вокруг загадки происхождения человечества. И мне нравится, что фильм не дает ответы на многие вопросы. Пусть зрители сами додумывают. Так намного интереснее. Но, конечно, когда картина сюжетно связана с «Чужим», который многие обожают, недовольные не могли не появиться.

Мы скоро вновь увидим вас в роли Магнето, в фильме Брайана Сингера «Люди Икс: Дни минувшего будущего». Он недавно рассказал нам, что во время съемок потерял голос и разговаривал фальцетом, чтобы не повредить связки. Как вам работалось, когда вами командовал Микки Маус?

(Смеется.) Да, он действительно говорил как Микки Маус. Честно говоря, я не уверен, что он болел! (Смеется.) По-моему, он просто прикалывался. Он был такой (говорит голосом разъяренного Микки

Мауса): «Фассбендер! Сюда! Иди сюда!» Я все время смеялся, я не верил своим ушам. И так целую неделю!

Что вы можете рассказать об этой картине?

Что она будет потрясающей. Я обожаю Брайана. И сценариста

Саймона Кинберга6. Мы с ними очень подробно обсуждали моего персонажа. Хотя это будет фильм Джеймса МакЭвоя, которого я тоже искренне люблю. Первая картина была о том, как Эрик стал Магнето.

Вторая картина - о том, как Чарльз стал Профессором Икс.

Я недавно смотрел передачу о Джеке Уайте. Удивительно, как многому можно научиться у людей других профессий. Он там сказал: «Я иногда переставляю усилитель. Или иначе держу медиатор. Я все время что-то меняю, чтобы не расхолаживать себя». Я тоже так делаю.

Вы как-то назвали Дэвида Кроненберга, у которого вы снимались в «Опасном методе», «инженером». Почему?

Потому что он обожает механизмы и всяческие устройства. И он очень любит «Формулу-1».

Дэвид Кроненберг любит «Формулу-1»?

Жить без нее не может. И уже очень давно. У него в свое время был гоночный болид «Формулы-1» фирмы Cooper, и он даже на нем гонял. Кстати, камеры для телепортации в «Мухе» созданы на основе двигателя Ducati.

У вас ведь тоже Ducati, не так ли?

Да, сегодня я на нем приехал. Но он не мой, мне его одолжили... Зверь-машина, потрясающий мотоцикл.

Вообще-то, если подумать, нет ничего странного в том, что Кроненберг обожает скорость.

Как-то я сыграл сцену. Думал, что она получилась. А Кроненберг сказал: «Ничего, мы потом на компьютере нарисуем тебе умное лицо»

Вы впервые встретились с Йеном МакКелленом на Комик-Коне...

Да, на Комик-Коне, потому что у нас в фильме не было совместных сцен. И наши расписания оказались так составлены, что мы не встречались даже тогда, когда вполне могли пересечься. Он даже как-то оставил мне в трейлере записку: «Эти сволочи не дают нам встретиться!» Мне было очень лестно получить от него письмо. И когда мы наконец-то встретились, оказалось, что мы с ним уже хорошо знакомы. Мы разговаривали, как старые друзья. Я получил массу удовольствия. Он - настоящая легенда нашего кино.

Вы изменили свою игру из-за того, что играли с ним в одном фильме?

Я изменил свой акцент.

Почему?

Честно говоря, в первом фильме мне не нравится мой акцент. Мы в свое время обсуждали это с Мэттью, и я жалел, что не настоял на своем. Когда я начинал работать над картиной, я изучал МакКеллена, подстраивался под его манеру речи. Но Мэттью больше нравился мой обычный акцент. Он считал, что это как с Джеймсом Бондом - новый исполнитель роли не должен копировать Шона Коннери. Однако на сей раз я постоянно слушал речь МакКеллена. Я нашел и записал на мой iPhone его семинар, который он много лет назад провел в Королевском шекспировском театре. Мне нужна была запись молодого МакКеллена... Конечно, он и сейчас не такой уж старик! Но я искал запись, где ему примерно столько же, сколько мне сейчас. В итоге я нашел его семинар по «Макбету», где он непрерывно говорит в течение 11 минут, и я слушал запись по кругу, чтобы запомнить и потом воспроизвести его манеру речи. Правда, я не мог слишком уж далеко отклоняться от того, как я играл в первом фильме. И я жалею, что не сделал этого тогда.

Как вы сохраняете концентрацию во время съемок?

Да, это в его стиле. Удивительный человек. Исключительно умный, превосходное чувство юмора. Он часто меня подкалывал. Например?

Как-то я сыграл сцену. Думал, что она получилась. (Смеется.) А он сказал мне: «Ничего, Майкл. Мы потом на компьютере нарисуем тебе умное лицо».

Давайте поговорим о «Джоне Хексе».

А, современная классика...

Что вы сейчас о нем думаете?

Я целиком его не видел, только фрагменты. Иногда так бывает -фильм не получается. Ничего не попишешь. Это не первый провал и не последний. Когда мы его снимали, мы порой говорили друг другу: «Отлично!» Но постепенно мы осознали, что картина не складывается. Ничего страшного - провалы не дают зазнаваться. Я люблю рисковать, но я всегда помню, что успех не гарантирован и что неудачи неизбежны.

Мы просто не можем не упомянуть о вашем члене. Когда вышел «Стыд», о нем было столько разговоров... Джордж Клуни сказал, что у вас такой большой пенис, что им можно играть в гольф. Шарлиз Терон пошутила, что готова сняться с ним в любом фильме... Со стороны все это было очень забавно. А вы что об этом думали?

Я старался об этом не думать. Я был расстроен, потому что люди обсуждали меня, а не картину. Но что я мог сказать - «хватит говорить о моем пенисе»? Я опять возвращаюсь к тому, что люди из других профессий многому могут научить. Я как-то видел интервью с Эриком

Кантона, где речь зашла о его наградах и трофеях. Он сказал: «Я не держу их дома. Они вгоняют меня в депрессию, заставляют жить прошлым. Я думаю только о том, что будет завтра». По-моему, это правильный подход к жизни. «12 дней рабства» завершены. «Советник» завершен. Надо думать о завтрашнем дне. И надо готовиться к тому, что будет дальше.

Вообще-то, Кантона - псих...

Может быть, но он все равно говорит дело!